АНТРОПОЛОГИЯ ДОСТОЕВСКОГО
1. Проблема Достоевского
Понимание того, что творчество Достоевского имеет глубокое философское содержание, что в нем воплощено совершенно новое представление о человеке, о его сущности, о его предназначении в мире, было осознано уже ближайшими современниками писателя; вспомним хотя бы известные три речи Вл. Соловьева о Достоевском . С течением времени по мере роста количества трудов, посвященных выявлению и интерпретации главных принципов мировоззрения Достоевского, становилось все более и более очевидным, что ему принадлежит особая роль не только в истории русской литературы, но и в истории русской философии.
Одна из важных особенностей развития русской философии была связана с тем, что в древнерусской культуре не произошло того характерного синтеза христианской веры и античной философии, который еще в средние века привел к формированию западной философии. В связи с этим философия очень долго не могла выделиться в обособленную сферу культуры, и национальное мировоззрение на протяжении многих столетий существовало и развивалось исключительно в интуитивно-образной форме — в изобразительном искусстве, в религиозных сочинениях, в литературе. В конце XVIII — начале XIX века наступил перелом; активное усвоение западной культуры, инициированное реформами Петра I, привело к тому, что философия, как рациональный метод решения важнейших мировоззренческих проблем, начала свое самостоятельное развитие в России. Естественно, что это развитие на начальном этапе проходило под непосредственным влиянием Запада, и многие западные философы (в конце XVIII века — Лейбниц и Вольтер, в первой половине XIX века — Шеллинг и Гегель) представали для русских мыслителей как непререкаемые авторитеты, открывающие в своих трудах высшие и последние истины о мире и человеке.
Однако русская культура, несмотря на свою «молчаливую», «безъязыкую» историю, была культурой сильных и глубоких интуиций, которые не могли быть вполне соединены с рациональными конструкциями западной философии (и тем более не могли быть замещены ими). Это привело к тому, что духовная деятельность многих русских мыслителей первой половины XIX века протекала под знаком резкого дуализма, резкой противоречивости двух тенденций: желания принять и развить на почве русской культуры рациональные, продуманные до деталей философский системы Запада, с одной стороны, и стремления развивать глубокое интуитивное мировоззрение, традиционное для самой русской культуры, с другой. Это внутреннее противоречие в той или иной степени мы находим у П. Чаадаева, у славянофилов (А. Хомяков, И. Киреевский), у В. Белинского, у А. Герцена и др. Все они одновременно и благоговеют перед западными кумирами (перед Шеллингом или Гегелем) и проклинают их за то, что в их сочинениях не находится места для самых важных интуиций, выстраданных русской культурой, таких как интуиция живого, цельного человека, интуиция милосердного, человечного Бога, интуиция гармоничной, преображенной природы и др.
Результатом этой борьбы двух тенденций стало преобразование и обогащение каждой из них. Система понятий и принципов западной философии, будучи перенесенной на российскую культурную почву, обогатилась не свойственным ей исходно иррациональным, эмпирически-жизненным содержанием, стала использоваться для решения таких задач, которые не входили в проблемное поле западного рационализма. С другой стороны, глубокие интуиции национального мировоззрения от столкновения с рациональными методами философствования приобрели бóльшую ясность и осмысленность, выявили всю полноту своего содержания, что, в свою очередь, способствовало дальнейшему плодотворному развитию самобытной философской традиции.
В этом контексте становится более понятной роль Достоевского в развитии философской мысли России. Достоевский дал выдающийся пример характерного для русской культуры образно-художественного методы решения главных мировоззренческих проблем, выступив в этом качестве преемником всего самого ценного в духовном наследии России, одновременно, глубоко переработав те «уроки», которые национальное философское мышление усвоило из знакомства с лучшими образцами западной мысли. Творчество Достоевского в такой же точно степени является гениальным и адекватным выражением национального мировоззрения XIX века, в какой русская икона была гениальным и точным выражением мировоззрения, характерного для Древней Руси XV — XVI веков. Более того, Достоевский в своих произведениях осуществил художественное «освоение» некоторых ключевых проблем западной философии и показал возможность новых подходов к их решению, основанных на традициях интуитивного, образного мировосприятия. Именно поэтому значение Достоевского как мыслителя, открывающего новые пути в философии, очень скоро было осознано и в Западной Европе, в результате чего русская философия получила, наконец, признание в качестве самобытной национальной школы.
Понятно, что для всех последующих русских мыслителей Достоевский стал неисчерпаемым источником творческих импульсов, фигурой, по отношению к которой, определялись возможные направления дальнейшего развития. Однако парадоксальность иррациональной диалектики идей, получивших художественное воплощение в произведениях Достоевского, состоит в том, что она с трудом поддается однозначному рациональному выражению. В связи с этим усвоение и использование художественных озарений Достоевского сопровождалось постоянными попытками дать рациональную интерпретацию его мировоззрению, выделить и сформулировать «главное» в его творчестве. Практически каждый представитель главной линии развития русской философии в той или иной степени осуществлял в своем творчестве такую интерпретацию; в результате, не будет большим преувеличением сказать, что вся русская философия конца XIX — начала XX века — это своего рода коллективная «интерпретация» тех философских идей, которые заложены в творчестве Достоевского.
Каждый русский мыслитель, писавший о Достоевском, добавлял что-то новое в понимание его художественного мира, однако окончательной и полной «концепции», объясняющей творчество Достоевского, так и не было создано. И это естественно; как невозможно в однозначной рациональной форме полностью выразить мировоззрение древнерусских иконописцев, их «умозрение в красках» , так же точно невозможно свести к набору рациональных формул то представление о человеке и Боге, которое заключено в художественных образах Достоевского. В этой невыразимости на самом деле и заключается одно из важнейших достоинств философского стиля, характерного для нашей национальной философской школы, отдающего предпочтение глубоким интуициям, а не формальным, логически выверенным системам.
Достоевский не может быть для нас только «классиком», в творчестве которого не осталось ничего неясного и проблематичного. Мы принадлежим к тому же самому «мировому эону» (пользуясь гностическим термином, ставшим популярным в русской философии благодаря Н. Бердяеву), что и Достоевский, и все те проблемы, которые ставил и пытался решать писатель, все еще остаются насущными для нашего времени, от их решения зависит наше будущее. Поэтому и сегодня являются актуальными попытки понять глубинный смысл его творчества, удивительно созвучного нашим сегодняшним проблемам и устремлениям. При этом, конечно же, невозможно игнорировать все то, что уже было достигнуто философской мыслью в освоении творческого наследия Достоевского. Современный подход к творчеству великого русского писателя должен гармонично сочетать богатую традицию философского анализа его художественного мира (с учетом и использованием всех высказанных ранее точек зрения) и наш сегодняшний исторический и жизненный опыт, позволяющий не столько «подправить» пророческие интуиции Достоевского, сколько увидеть их подлинное содержание, быть может, не вполне понятое его современниками и ближайшими последователями в силу отсутствия у них достаточной исторической перспективы для оценки этих пророческих интуиций.
Несмотря на многообразие подходов к творчеству Достоевского, некоторые принципиальные моменты его мировоззрения не вызывают больших сомнений, и в их отношении существует определенное единство всех исследователей. Прежде всего это касается тех предпосылок, на основе которых формировалось философское мировоззрение Достоевского.
Все оригинальные русские мыслители первой половины XIX века в своем критическом усвоении западных идей неизбежно приходили к одной и той же проблеме — к проблеме соотношения отдельного человека, взятого во всей его эмпирической конкретности и ограниченности, и бесконечно совершенного и бесконечно благого Бога. Усваивая идеи современной им западной философии, русские мыслители не могли принять два главных момента в системах западного рационализма: умаление значения эмпирической личности, превращенной в несущественную «деталь» мирового процесса развития единого духовного начала, а также сведения живого и человечного Бога к абстрактному Абсолюту, всеобщей субстанции, поглощающей отдельного человека и не считающейся с его стремлениями. В этом смысле вся история русской философии XIX века предстает как все более решительная борьба с «отвлеченными началами» западного рационализма . Из предшественников Достоевского особенно большое значение здесь имело творчество славянофилов и А. Герцена.
В сочинениях А. Хомякова и И. Киреевского критика западного рационализма и, в первую очередь, рационалистического представления о Боге и о смысле отношений между человеком и Богом (т. е. о смысле религиозной веры) вышла на первый план и приобрела особенно резкий характер. В частности, Хомяков в своей идее соборного единства людей в рамках Церкви, понимаемой не столько как земная организация, сколько как мистическая духовная целостность, позволяющая каждому отдельному человеку уже в его несовершенной земной жизни быть причастным божественному совершенству, выдвинул совершенно новое, не характерное для западной философской мысли, понимание Бога, божественного бытия. Бог — это живое , конкретное бытие, бесконечно близкое каждому человеку; через причастность этому мистическому бытию человек обретает себя, становится личностью, придает смысл каждому элементу своей жизни .
С другой стороны, А. Герцен, пройдя период увлечения философий Гегеля, в поздних своих работах полностью отверг гегелевские идеи объективного духа и исторической необходимости за то, что они умаляли значение отдельной личности, и пришел к радикальному персонализму , в котором единственным абсолютным началом признавался эмпирический человек, отдельная личность, обладающая всей полнотой внутренней свободы. Доходя до прямого атеизма, Герцен отверг существование какого бы то ни было источника закономерности, необходимости, даже элементарной осмысленности мира в целом и всех событий природной и человеческой истории. Человеческие личности, единственные центры смысла и целесообразности, предстают у Герцена погруженными в безбрежный океан мировой бессмысленности, обреченными на непрерывную и трагичную борьбу за свою независимость и свободу со всем окружающим миром .
Хомяков и Герцен в своих работах наметили достаточно различные, можно сказать, крайние, полярные подходы к решению главной проблемы мучившей всех русских мыслителей, — проблемы смысла бытия отдельной личности и смысла ее отношений с Богом. Именно в силу их крайнего характера эти подходы невозможно было развернуть в целостное и связное мировоззрение, дающее реальную альтернативу западному рационализму с его культом «отвлеченных начал». Необходимо было сгладить радикализм этих позиций (весьма популярных в общественной жизни России середины XIX века) и попытаться осуществить их синтез. Понятно, что это было почти невозможно осуществить в рамках рациональной конструкции, опирающейся на традиционные формы западной философии. Но здесь и выявились преимущества художественно-образного метода решения мировоззренческих проблем, характерного для русской культуры. В своем творчестве Достоевский осуществил указанный синтез противоположных подходов к сущности человека и Бога, разработанных его предшественниками, и развил на их основе целостное и глубокое философское мировоззрение, вобравшее в себя все ключевые интуиции русской культуры.
Все сказанное позволяет выделить тот главный срез мировоззрения Достоевского, по отношению к которому становятся понятными все его составляющие. Главной целью писателя является построение философской антропологии, в которой дается совершенно новое решение проблемы человека, отличающееся не только от того, что было принято в западноевропейской философской традиции, но и от подходов к человеку у других русских мыслителей. Достоевский сумел достичь этой цели в немалой степени за счет того, что он переосмыслил основные принципы изображения личности в литературе. В рамках давней и устойчивой традиции европейской литературы человек рассматривался только в психологической плоскости, только с точки зрения тех психологических законов, которые управляют поведением личности и которые без труда выявляются с помощью анализа его внешнего поведения. В противоположность этому антропология Достоевского носит совершенно иной характер («я не психолог», — писал Достоевский), в ней на первом месте оказывается метафизическое измерение человека, ее целью становится объяснение человека, всех парадоксальных особенностей его жизни, из самых глубоких основ жизни вообще.
Конечно, Достоевский не мог обойти вниманием ни чисто психологического, ни нравственного измерения человеческой личности, однако всем своим творчеством он доказывает, что оба этих измерения невозможно рассматривать в изолированности от метафизической составляющей, в которой человек понимается как особое бытие, как ключевой элемент онтологической структуры реальности. Именно этот метафизический аспект антропологии Достоевского и будет главным предметом дальнейшего анализа, в то время как психологический и нравственный срез антропологической концепции великого русского писателя будет рассматриваться только в свете его метафизических гипотез о природе человека. Такой подход к анализу мировоззрения Достоевского не является новым. Уже Н. Бердяев в своем известном труде «Миросозерцание Достоевского», писал, что Достоевский — «величайший русский метафизик» , что именно метафизический план его творчества, т. е. построение определенной метафизической конструкции, описывающей, положение человека в мире составляет ту основу, на которой и ради которой вырастает художественный мир его романов и повестей. Анализ метафизических предпосылок антропологии Достоевского можно найти и в работах многих других русских философов конца XIX — начала XX века.
Однако в последние десятилетия почти все исследования, посвященные Достоевскому, были ориентированы в основном на анализ религиозно-нравственных аспектов его творчества, в то время как глубокие метафизические идеи Достоевского оставались в тени. В то же время значение этих идей в истории русской философии несомненно, поскольку большинство русских философов от Вл. Соловьева до Н. Бердяева, Н. Лосского, С. Франка, И. Ильина и др. испытали непосредственное влияние антропологии Достоевского и особенно (иногда, может быть, даже бессознательно) метафизических аспектов его концепции. Поэтому анализ антропологии Достоевского под этим углом зрения остается достаточно актуальной и перспективной задачей и в наши дни.
Рассматривая философское мировоззрение писателя, мы неизбежно должны опираться на те результаты, которые уже были достигнуты многочисленными его исследователями. Почти все они согласны в том, что антропология Достоевского носит явно выраженный персоналистский характер, что человеческая личность в ее конкретном эмпирическом воплощении выступает для Достоевского исходным началом, несводимым ни к какому «отвлеченному» Абсолюту. Однако философский персонализм имеет существенно различные формы своего воплощения: от крайней, радикальной формы, подобной персонализму Герцена и М. Штирнера, до весьма умеренных, свойственных очень многим русским и западным мыслителям. Поэтому прежде всего необходимо попытаться сформулировать характерные особенности персонализма Достоевского, отличающие его от аналогичных концепций его предшественников и современников.
Примечания:
См.: Соловьев В. С . Три речи в память Достоевского// Соловьев В. С. Собр. соч. в 2-х т. Т. 2. М., 1988.
Пожалуй, самым известным примером такого парадоксального сочетания поклонения и проклятия является отношение Белинского к Гегелю. Как известно Белинский совмещал пропаганду диалектического учения Гегеля как воплощения «окончательной» истины, освобождающей человечество, с «бунтом» против гегелевского имперсонализма, против пренебрежения судьбой отдельной личности. Выразительное описание этого противоречия, придававшего трагический оттенок духовным исканиям Белинского, дал Л. Шестов в книге «Добро в учении гр. Толстого и Фр. Нитше».
См.: Трубецкой Е. Н . Смысл жизни. М., 1994. С. 223—291.
Формально эта борьба завершилась в философии Вл. Соловьева, поставившего себе ниспровержение «отвлеченных начал» в качестве главной цели. Однако фактически эта борьба была продолжена и в философии начала XX века, констатировавшей, что Соловьеву не удалось полностью преодолеть влияние рационалистической традиции (особенно резко по поводу этой «неудачи» Соловьева писал Л. Шестов; см.: Шестов Л. Умозрение и апокалипсис. Религиозная философия Вл. Соловьева// Шестов Л. Умозрение и Откровение. Париж, 1964).
См., например: Бердяев Н. А . Алексей Степанович Хомяков. М., 1912.
См., например: Зеньковский В. В . История русской философии. Л., 1991. Т. 1. Часть 2. С. 93—102.
Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского// Бердяев Н. А . Философия творчества, культуры и искусства. М., 1994. С. 144.
«Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», «Бесы», «Записки из смертного дома», «Дневник писателя», «Записки из подполья», «Идиот».
Особенно глубокий философский смысл имеет творчество Достоевского, относящееся к высшим достижениям русского национального самосознания. В 40-е гг. молодой Достоевский примкнул к просветительскому направлению русской мысли: он становится сторонником того течения, что впоследствии сам называл теоретическим социализмом. Эта ориентация привела писателя в социалистический кружок М. В. Буташевича-Петрашевского. В апреле 1849 г. Достоевский был арестован и осужден на смертную казнь, но в последний момент казнь была заменена каторгой.
Идейное содержание его творчества после каторги претерпело значительное изменение. Писатель приходит к выводу о бессмысленности революционного преобразования общества, поскольку зло, как полагал он, коренится в самой человеческой натуре. Достоевский становится противником распространения в России «общечеловеческого» прогресса и признает важность «почвеннических» идей. Главное содержание этих идей выражено в формуле: «Возврат к народному корню, к узнанию русской души, к признанию духа народного». Одновременно Достоевский выступал противником буржуазного строя, как безнравственного общества. Он порицал современную ему западную культуру за отсутствие в ней «братского начала» и чрезмерно разросшийся индивидуализм. Достоевский сумел опереться на русскую православную традицию, хорошо знал средневековую русскую философию (Нил Сорский, Кирилл Туровский).
Главной философской проблемой для Достоевского была проблема человека: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать…» Сложность, двойственность человека, отмечал писатель, сильно затрудняют выяснение действительных мотивов его поведения. Причины действий человека обычно гораздо сложнее и разнообразнее, чем мы их потом объясняем. Зачастую человек проявляет своеволие из-за своего бессилия изменить что-либо, из-за одного несогласия с «неумолимыми законами». Особое влияние на мировую культуру и философию оказало мастерское исследование Достоевским «бездны» мятущейся человеческой души с ее противоречиями и страстями, художественный анализ глубин подсознания. Принципиальную особенность человеческого бытия Достоевский видел в противоречивости желаний и страстей, раздирающих душу.
Познание нравственной сути человека, с его точки зрения, задача чрезвычайно сложная и многообразная. Сложность ее заключается в том, что человек обладает свободой и волен сам делать выбор между добром и злом. Причем свобода, свободный ум, «бесчинство свободного ума» могут стать орудиями человеческого несчастья, взаимного истребления, способны «завести в такие дебри», из которых нет выхода. Зло в человеке находится гораздо глубже, чем принято считать. Оно изначально есть в человеке. Человек становится личностью, когда сознательно следует добру. Человек предназначен добру и он это осознает, как бы глубоко не пал. Несчастье человечества в том, что в нем «помутилась эстетическая идея»; оттого теперь красота стала «страшная и ужасная вещь», она и «таинственная вещь-тут дьявол с Богом борется, а поле битвы-сердце человеческое». Вот это «помутнение эстетической идеи», в силу которого дьявол овладевает человеком, когда в нем пробуждается эстетический восторг,-и объясняет, почему утеряно людьми «уменье» владеть святыней, открытой его сердцу.
Вершиной философского творчества Достоевского явился роман «Братья Карамазовы»– последнее и наиболее крупное его произведение. Здесь сталкиваются два истолкования человеческой свободы. Первое – понимание свободы как благополучия, обустройства материальной стороны жизни. Второе – свобода как духовная ценность. Парадокс заключается в том, что, если человек откажется от свободы духовной в пользу «тихого, смиренного счастья», тогда он перестанет быть свободным. Свобода, следовательно, трагична, и нравственное сознание человека, будучи порождением его свободной воли, отличается двойственностью.
Через все творчество Достоевского проходит вопрос: есть ли Бог? И в целом ряде своих романов он показывает, какое смятение вносит в душу человека отказ от веры в Бога и к каким преступлениям способны прийти атеисты, живущие по принципу: «если Бога нет, то все дозволено». Но при этом Достоевский не занимается морализаторством, и он вовсе не осуждает таких людей. Скорее, он стремится их понять, выявить причины их «отступничества» от веры и следующей отсюда трагедии неверия, греха, преступления. Интересно отметить при этом, что из всех «отступников», ставших героями романов Достоевского, один только Раскольников («Преступление и наказание») в конце романа обретает веру и возвращается к православной церкви. Нет среди главных героев Достоевского и «стихийных атеистов», для которых вопросы веры вообще не имеют значения. Его главные герои - это как раз те, в душе которых идет бесконечная борьба по этим вопросам (Иван Карамазов).
Достоевский развил идущее от славянофилов понятие соборности, истолковав его не только как идеал соединения в церкви, но и как новую идеальную форму социальности, основанную на религиозно-нравственном альтруизме. Достоевский одинаково не приемлет как буржуазный индивидуализм, так и социалистический коллективизм. Он выдвигает идею братской соборности как «совершенно сознательное и никем не принужденное самопожертвование всего себя в пользу всех».
Философские воззрения Достоевского можно в целом охарактеризовать как христианский гуманизм, в котором до предела доведена идея ценности каждой человеческой жизни и личности. Общеизвестными стали слова, вложенные Достоевским в уста Ивана Карамазова о том, что никакая мировая гармония, никакой рай не могут быть оправданы, если они стоят слезинки хотя бы одного замученного ребенка. Спасение человечества он видит в христианских идеалах любви, добра и красоты («красота спасет мир»).
«Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», «Бесы», «Записки из смертного дома», «Дневник писателя», «Записки из подполья», «Идиот».
Особенно глубокий философский смысл имеет творчество Достоевского, относящееся к высшим достижениям русского национального самосознания. В 40-е гг. молодой Достоевский примкнул к просветительскому направлению русской мысли: он становится сторонником того течения, что впоследствии сам называл теоретическим социализмом. Эта ориентация привела писателя в социалистический кружок М. В. Буташевича-Петрашевского. В апреле 1849 г. Достоевский был арестован и осужден на смертную казнь, но в последний момент казнь была заменена каторгой.
Идейное содержание его творчества после каторги претерпело значительное изменение. Писатель приходит к выводу о бессмысленности революционного преобразования общества, поскольку зло, как полагал он, коренится в самой человеческой натуре. Достоевский становится противником распространения в России «общечеловеческого» прогресса и признает важность «почвеннических» идей. Главное содержание этих идей выражено в формуле: «Возврат к народному корню, к узнанию русской души, к признанию духа народного». Одновременно Достоевский выступал противником буржуазного строя, как безнравственного общества. Он порицал современную ему западную культуру за отсутствие в ней «братского начала» и чрезмерно разросшийся индивидуализм. Достоевский сумел опереться на русскую православную традицию, хорошо знал средневековую русскую философию (Нил Сорский, Кирилл Туровский).
Главной философской проблемой для Достоевского была проблема человека: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать…» Сложность, двойственность человека, отмечал писатель, сильно затрудняют выяснение действительных мотивов его поведения. Причины действий человека обычно гораздо сложнее и разнообразнее, чем мы их потом объясняем. Зачастую человек проявляет своеволие из-за своего бессилия изменить что-либо, из-за одного несогласия с «неумолимыми законами». Особое влияние на мировую культуру и философию оказало мастерское исследование Достоевским «бездны» мятущейся человеческой души с ее противоречиями и страстями, художественный анализ глубин подсознания. Принципиальную особенность человеческого бытия Достоевский видел в противоречивости желаний и страстей, раздирающих душу.
Познание нравственной сути человека, с его точки зрения, задача чрезвычайно сложная и многообразная. Сложность ее заключается в том, что человек обладает свободой и волен сам делать выбор между добром и злом. Причем свобода, свободный ум, «бесчинство свободного ума» могут стать орудиями человеческого несчастья, взаимного истребления, способны «завести в такие дебри», из которых нет выхода. Зло в человеке находится гораздо глубже, чем принято считать. Оно изначально есть в человеке. Человек становится личностью, когда сознательно следует добру. Человек предназначен добру и он это осознает, как бы глубоко не пал. Несчастье человечества в том, что в нем «помутилась эстетическая идея»; оттого теперь красота стала «страшная и ужасная вещь», она и «таинственная вещь-тут дьявол с Богом борется, а поле битвы-сердце человеческое». Вот это «помутнение эстетической идеи», в силу которого дьявол овладевает человеком, когда в нем пробуждается эстетический восторг,-и объясняет, почему утеряно людьми «уменье» владеть святыней, открытой его сердцу.
Вершиной философского творчества Достоевского явился роман «Братья Карамазовы»– последнее и наиболее крупное его произведение. Здесь сталкиваются два истолкования человеческой свободы. Первое – понимание свободы как благополучия, обустройства материальной стороны жизни. Второе – свобода как духовная ценность. Парадокс заключается в том, что, если человек откажется от свободы духовной в пользу «тихого, смиренного счастья», тогда он перестанет быть свободным. Свобода, следовательно, трагична, и нравственное сознание человека, будучи порождением его свободной воли, отличается двойственностью.
Через все творчество Достоевского проходит вопрос: есть ли Бог? И в целом ряде своих романов он показывает, какое смятение вносит в душу человека отказ от веры в Бога и к каким преступлениям способны прийти атеисты, живущие по принципу: «если Бога нет, то все дозволено». Но при этом Достоевский не занимается морализаторством, и он вовсе не осуждает таких людей. Скорее, он стремится их понять, выявить причины их «отступничества» от веры и следующей отсюда трагедии неверия, греха, преступления. Интересно отметить при этом, что из всех «отступников», ставших героями романов Достоевского, один только Раскольников («Преступление и наказание») в конце романа обретает веру и возвращается к православной церкви. Нет среди главных героев Достоевского и «стихийных атеистов», для которых вопросы веры вообще не имеют значения. Его главные герои - это как раз те, в душе которых идет бесконечная борьба по этим вопросам (Иван Карамазов).
Достоевский развил идущее от славянофилов понятие соборности, истолковав его не только как идеал соединения в церкви, но и как новую идеальную форму социальности, основанную на религиозно-нравственном альтруизме. Достоевский одинаково не приемлет как буржуазный индивидуализм, так и социалистический коллективизм. Он выдвигает идею братской соборности как «совершенно сознательное и никем не принужденное самопожертвование всего себя в пользу всех».
Философские воззрения Достоевского можно в целом охарактеризовать как христианский гуманизм, в котором до предела доведена идея ценности каждой человеческой жизни и личности. Общеизвестными стали слова, вложенные Достоевским в уста Ивана Карамазова о том, что никакая мировая гармония, никакой рай не могут быть оправданы, если они стоят слезинки хотя бы одного замученного ребенка. Спасение человечества он видит в христианских идеалах любви, добра и красоты («красота спасет мир»).
Федор Михайлович Достоевский (1821-1881) является в настоящее время, пожалуй, самым известным русским писателем на Западе, по чьим произведениям иностранцы пытаются понять тайну загадочной русской души. У Достоевского нет разработанной философской систе-мы, его философия выражается через мировоззрение писателя, о кото-ром Н. А. Бердяев говорил: «Миросозерцание Достоевского не было от-влеченной системой идей, такой системы нельзя искать у художника, да и вряд ли она вообще возможна. Миросозерцание Достоевского есть его гениальная интуиция человеческой и мировой судьбы».
Основные темы философских размышлений Достоевского.
Творче-ство Достоевского сосредоточено вокруг тем антропологии, филосо-фии истории, этики и философии религии. Центральная же тема его творчества — это тема свободы. С исследованием свободы у Достоев-ского связана тема зла и преступления. Лейтмотив историософской тематики писателя связан с борьбой против социализма, который, по его мнению, есть не что иное как строительство новой Вавилонской башни для того, чтобы свести «небо на землю». Одной из важнейших в его творчестве является тема русской идеи, т.е. вопрос о месте Рос-сии в мировой истории.
В творчестве Достоевского практически нет темы природы, которая его не интересовала, нет онтологии , нет какой-то особой гносеологии . Нет у него и темы Бога , понимаемой как богословие или теология, но зато особую роль играют религиозные искания самого писателя. Одна-ко это не искания Бога, в бытии которого он не сомневался, а попытка понять, как божественное бытие Проявляется в мире, отражается в том, что существует. Главное «событие» этого существования — человек. Это событие загадочно и противоречиво. Романы Достоевского суть способ понимания этого события. Посредством своих героев Достоев-ский пытается разрешить «загадки человеческого бытия».
Тема человека. Исследуя тему человека, Достоевский прежде всего обращается к себе самому, к своим внутренним переживаниям и терза-ниям, ничего не скрывая о себе. Творчество Достоевского сравнимо с исповедью. Это покаяние души в грехах не только содеянных, но и по мысленных — самим автором или кем-то, кого он знал. НА. Бердяев считал, что Достоевский обнаруживает муки совести на такой глубине, на какой они до сих пор не были видимы, и там же, в самой последней глубине человека, он открывает волю к преступлению. Поэтому творче-. ство Достоевского — это раскаяние одного за всех. Писатель воплощал в своей собственной жизни принципы любви к каждому человеку, причем к грешникам, может быть, даже в первую очередь.
Достоевский поступал в соответствии с наставлениями апостола Иакова, поучавшего: «Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтоб исцелиться» (Иак. 5, 16), Поэтому творче-ство писателя можно рассматривать еще и как дело исцеления душ от всего темного и злого. Творчество есть его «дело», его предопределение свыше, которое он должен осуществить в своей жизни. Чего бы человек ни придумал о себе, для Достоевского неоспоримым фактом является то, что Бог промышляет о каждом своем создании, человек существует в божьем мире, и в нем действуют законы его Создателя. Человек у До-стоевского не есть явление природного мира. НА. Бердяев подчерки-вает исключительный антропологизм и антропоцентризм Достоевско-го: «Человек — микрокосм, центр бытия, солнце, вокруг которого все вращается. Все в человеке и для человека».
Тема свободы. Достоевский изучает человека в его свободе, и сво-бода есть основное обладание человека. При этом, как показал До-стоевский, он обладает не только свободой, подчиненной нравствен-ным законам, становящейся вследствие этого одним из видов необходимости, но и свободой произвола, каприза, «глупого хотенья». Возможность произвола есть условие того, чтобы нравственный выбор был не принудительным, но действительно свободным. Толь-ко в этом случае личность несет ответственность за свое поведение, что, собственно, и означает быть личностью.
Получается, что, с одной стороны, человеческая свобода должна быть подчинена нравственным ценностям, а с другой — включать воз-можность произвола по отношению к этим ценностям. В своих произ-ведениях Достоевский всесторонне исследует эту антиномию, показы-вая, как личность или восстает, не желая быть средством даже по отношению к «высшим ценностям», или просто-напросто срывается, «устав» от выполнения взятых на себя моральных обязательств. В ро-мане «Подросток» главный герой Аркадий Долгорукий говорит: «Да зачем я непременно должен любить моего ближнего или ваше там бу-дущее человечество, которое я никогда не увижу, которое обо мне знать не будет и которое в свою очередь истлеет без всякого следа и воспоминания...».
Достоевский через своего героя критикует распро-страненную в его время теорию французского социалиста Шарля Фурье (1772-1837), противопоставляя фурьеристской формуле («Ра-зумное отношение к человечеству есть и моя выгода тоже»), во-первых, возможность нахождения всех этих разумностей неразумными. Во-вто-рых, споря с атеистическим мировоззрением фурьеристов, он показы-вает, что если нет Бога, то нет ни вечной жизни, ни Царствия Божия, нет и высших богочеловеческих идеалов. А тогда человек вправе спро-сить: «Что мне за дело о том, что будет через тысячу лет с этим вашим человечеством, если мне за это, по вашему кодексу, — ни любви, ни будущей жизни, ни признания за мной подвига?».
Иррациональность человеческого поведения. Но даже если нравст-венные идеалы объективны и опираются на Божественное бытие, проблема свободного принятия этих идеалов не становится проще. Устоять в свободном принятии Истины, которая в представлении Достоевского есть сам Христос и Его учение, — удел немногих. Вывод из художественных исследований Достоевского таков: лич-ность человека сложна и его поступки не всегда поддаются логичес-кому анализу. Человек часто поступает иррационально, вопреки даже своей пользе и выгоде, и в этом тоже выражается его желание быть свободным.
Герой «Записок из подполья» рассуждает: «...Вы повто-ряете мне, что не может просвещенный и развитой человек, одним словом, такой, каким будет будущий человек, зазнамо захотеть чего-нибудь невыгодного, что это математика. Совершенно согласен, дей-ствительно математика. Но повторяю вам в сотый раз, есть один только случай, только один, когда человек может нарочно, сознатель-но пожелать себе даже вредного, глупого, даже глупейшего, а имен-но; чтоб иметь право пожелать себе даже и глупейшего и не быть свя-занным обязанностью желать себе одного только умного».
Человек стремится к своеволию. Достоевский делает целый ряд от-крытий о человеческой природе. Она полярна, антиномична и ирра-циональна. Человек не стремится непременно к выгоде. В своем свое-волии он сплошь и рядом предпочитает страдания. Но откуда в человеке эта страсть к своеволию? В религиозном восприятии До-стоевского ответ таков: Бог и дьявол суть не просто абстрактные ка-тегории морали, они мистическим образом присутствуют в мире и борются за души людей в сердце каждого человека. Зло несводимо к социальным причинам, а коренится в самой природе человека. По выражению Н.А. Бердяева, «зло есть дитя свободы».
Но и добро тоже — «дитя» свободы. И человек как свободное су-щество выбирает для себя либо добро, либо зло, но может быть — и даже очень часто — и то и другое одновременно. Добро или зло при-нимаются человеком не абстрактно, а через исповедуемые им идеи. Все герои Достоевского живут теми или ияыми идеями. Сам писатель неоднократно подчеркивал роль идей в мире, считая, что в ко-нечном итоге вся история творится идеями.
Концепция идей Достоевского.
Единого понятия идеи у писателя нет, а есть перекликающиеся между собой образы. Главным образом, кото-рым Достоевский уточняет свое понятие идеи, является образ «божест-венного семени». Это семя Бог бросает на землю и из него вырастает Божий сад на земле. Распространяются идеи путем заражения, но по-чему те или иные идеи «заражают» определенных людей, остается не-постижимым. Идею, которой человек живет и в которую верит, Досто-евский определяет как его тайну. Наличие в человеке некой тайны превращает его в личность, а личность есть не что иное как воплощен-ная идея. Люди в той или иной степени оказываются во власти живу-щих в них идей и действуют в соответствии с тем, что они им диктуют.
Одержимость идеями. По мнению философа и богослова Г.В. Флоровского (1893-1979), «власть мечты, или одержимость идеей — одна из главных тем в творчестве Достоевского». Идеи у До-стоевского не имеют обязательного положительного аспекта. Идеи приходят из потустороннего мира, а потому могут быть и отрицатель-ными, своего рода «искушениями». Большинство наиболее интерес-ных героев Достоевского одержимы как раз такими идеями. Человеку «из подполья» («Записки из подполья») хочется пожить по своей «глупой воле».
Раскольников («Преступление и наказание») считает, что существует два сорта людей — обычные люди и те, кому все по-зволено, для кого оправдано даже убийство. Шигалев («Бесы») пред-лагает план разделения человечества на две неравные группы, где одни будут господами, а другие — рабами. Примерно такой же план и у Великого Инквизитора («Братья Карамазовы»). Из ряда подобных идей, возможно, наиболее парадоксальной является идея Кириллова («Бесы»). Кириллов поверил в то, что Бога нет, но поскольку считал, что без веры в Бога человек жить не может, то пришел к выводу, что необходимо объявить Богом всемогущего Человека.
Борьба идей в человеке. Проблема одержимости идеей заключается в том, что человек одновременно может быть захвачен не одной, а двумя и более идеями, порой противоречивыми и исходящими из раз-ных духовных миров. Именно в этой борьбе идей в человеке проявля-ется борьба между Богом и дьяволом. У Достоевского практически нет однозначно плохих людей. Даже такая поистине сатанинская лич-ность, как Ставрогин («Бесы»), нуждается, в конечном счете, в испове-ди и понимании.
А Великий Инквизитор («Братья Карамазовы») в раз-говоре с Христом неясно чувствует уязвимость своей «железной» логики и поэтому отпускает Христа, не приводя в исполнение своей угрозы казни. Таковы примеры, где отрицательная идея, кажется, побеждает окончательно, но и здесь сохраняются божественные семена надежды. Борьба примерно равноценных по силе положительных и от-рицательных идей происходит и в душе Версилова («Подросток»).
Есть у Достоевского герои, в которых вроде бы победила идея по-ложительная, но тем не менее и в их душах содержатся семена зла. Это Алеша Карамазов («Братья Карамазовы»), князь Мышкин («Идиот»), Соня Мармеладова («Преступление и наказание»). Достоевский пока-зывает, что в любом человеке добро и зло борются до конца, пока че-ловек жив. Наглядный тому пример — Родион Раскольников, который «воскрес» из нравственного небытия. Достоевский верил в возмож-ность изменения идеи человека, в его нравственное преображение.
Идея человекобога. Идея человекобога рассматривается у Достоев-ского неоднократно — в «Бесах», в «Преступлении и наказании», в «Братьях Карамазовых». Это послужило поводом Л. Шестову на-звать Достоевского ницшеанцем до Ницше. По тематике Достоев-ский действительно во многом был предшественником Ницше (не случайно последний внимательно читал Достоевского), но по смыслу своих поисков — это скорее русский анти-Ницше, так как Достоев-ский был певцом не человекобога, а богочеловека.
Различение и изменение человеческой идеи. Различите то, какой из двух типов идей прорастает в человеке, и изменить человеческую идею можно лишь на путях человеческой свободы. Люди, живущие положительной идеей, знают, что свобода неразлучна с Истиной, по-тому что настоящую свободу дает только Истина, видимым воплоще-нием которой на земле был Христос. Человек, живущий отрицатель-ной идеей, сам желает быть истиной, уподобиться Богу.
Свобода не тождественна истине или добру и предполагает выбор со стороны человека, выбор того, какие из занесенных из потустороннего мира идей будут им культивироваться и взращиваться, а с какими он будет бороться как с сорняками своей души. Умение пользоваться сво-бодой помогает человеку в его выборе. Правильный, с точки зрения Достоевского, выбор ведет человека не просто к Богу, но и к личному бессмертию, к вечной жизни в Царствии Божием. То есть человек об-ретает абсолютные ценности. Парадокс в том, что свободе можно на-учиться, но сделать это можно лишь уже будучи свободным.
Идеи наций и русская идея. Согласно Достоевскому не только у каждого человека, но и у каждого народа, как и у всего человечест-ва в целом, есть своя идея. Именно идеи творят историю. Каждый человек подобен «саду», в котором всходят и взращиваются эти идеи. Задача личности — своим примером способствовать распознаванию идей, которые есть у других, помогать им с их выбором и взращива-нием. Подобно тому, что происходит с отдельным человеком, происходит и с цельми народами, также имеющими в себе идеи «божест-венные» и «дьявольские». К разряду последних Достоевский относил, например, идеи католическую и коммунистическую.
Достоевский верит в то, что идеи, заложенные в народ, в челове-чество, могут быть открыты избранным людям, которые и должны донести их до остальных. Такой идеей, открывшейся ему, является «идея русского народа*. Каждый народ должен взрастить свою идею, но далеко не каждый вынашивает и развивает «божественную» идею. Так, многие народы Европы, согласно Достоевскому, утратили свои «божественные» идеи и идут неверным путем.
Впрочем, у них есть шанс выйти на правильную дорогу, если им будет оказана помощь другими народами. Это может сделать русский народ, сохранивший в себе «божественные» семена, но пока не взрастивший их в полной мере. Общечеловеческая «божественная» идея заключается в установ-лении на земле Царства Божия, выражающегося в первую очередь в братских отношениях между всеми членами общества, в отношени-ях любви каждого к каждому.
Вопросы для самопроверки
1. Как вы думаете, почему Достоевский в своем творчестве такое боль-шое внимание уделял изучению человека? Какие он ставил при этом задачи?
2. Как Достоевский решает антиномию человеческой свободы, которая, с одной стороны, должна быть подчинена нравственным ценностям, а с дру-гой - включать возможность произвола по отношению к этим ценностям?
Как ее решаете вы?
3. Согласны ли вы с концепцией Ш. Фурье, что: «Разумное отношение к человечеству есть и моя выгода тоже»? Что по этому поводу думал Досто-евский?
4. Как вы считаете, является благом или злом то, что человек наделен способностью к своеволию? Приведите какие-либо примеры иррациональ-ности человеческого поведения.
5. Поясните, что такое личность согласно концепции идей Достоевского?
6. Может ли, согласно Достоевскому, в человеке победить какая-либо одна идея? Каким образом может произойти изменение идеи человека и его нравственное «выздоровление»?
7. В чем принципиальное отличие человекобога от богочеловека?
8. В романе «Подросток» Аркадий Долгорукий выводит «закон для идей», который гласит, что простейшие идеи понимаются и излагаются труд-ней всех, но: «Есть и обратный закон для идей: идеи пошлые, скорые — по-нимаются необыкновенно быстро, и непременно толпой, непременно всей улицей; мало того, считаются величайшими и гениальнейшими, но — лишь в день своего появления». Согласны ли вы с этими утверждениями? Если да, то попытайтесь дать свое объяснение, почему так происходит. Если нет, то обоснуйте свое мнение.
9. В чем, согласно Достоевскому, заключается суть русской идеи и каковы пути ее осуществления? Выскажите свое отношение к русской идее писателя.
10. По мнению Великого Инквизитора («Братья Карамазовы»), свобода несет не счастье, а страдание. Человек готов отдать свою свободу за хлеб и быть покорным тому, кто его накормит. При встрече с Христом Великий Инквизитор говорит ему: «Ты хочешь идти в мир и идешь с голыми руками, с каким-то обетом свободы, которого они в простоте своей и в прирожден-ном бесчинстве своем не могут и осмыслить, которого боятся они и стра-шатся, — ибо ничего и никогда не было для человеческого общества невы-носимее свободы! А видишь ли сии камни в этой нагой раскаленной пустыне? Обрати их в хлебы, и за тобой побежит человечество как стадо, благодарное и послушное, хотя и вечно трепещущее, что ты" отымешь руку свою и прекратятся им хлебы твои». Что вы можете возразить Великому Ин-квизитору?
Литература
1. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // Н.А. Бердяев о русской философии / Сост. Б.В. Емельянова, А.И. Новикова. Ч. 1. Свердловск, 1991.
2. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Л., 1972—1988.
3. Лаут Р. Философия Достоевского в систематическом изложении. М., 1996.
4. О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли 1881— 1931 годов. / Сост. В.М. Борисов, А.Б. Рогинский. М., 1990.
5. СизовВ.С. Русская идея в творчестве Ф.М. Достоевского. Киров, 2001.
6. Степун Ф.А. Миросозерцание Достоевского // Ф.А. Степун. Встречи. Сост. С.В. Стахорский. М., 1998.
7. Шестоб Л. Достоевский и Ницше (Философия трагедии) // Шестов Л. Сочинения. М., 1995.
8. Штешберг А.З. Система свободы Ф.М. Достоевского // Русские эми-гранты о Достоевском / Вступ. и примеч. С.В. Белова. СПб., 1994.
Загрузка...